Лор[]
"Глупцы!"
Возглас – как удар хлыстом. Он вырвал Мелодию из привычного покоя медитации и заставил прислушаться к происходящему за стенами храма.
Пальцы послушницы замерли на струнах дух-гитары, глаза мягкого орехового оттенка распахнулись, вглядываясь в каменные арки внутреннего святилища. Мелодия отложила инструмент со всем почтением, которое причиталось бренной вещи, позволяющей установить связь с благословенным Дисгармонием. Поднявшись на ноги, послушница направилась к выходу, навстречу обеспокоившему ее голосу.
Она приподняла завесу из лакированных медиаторов, которую носила на лице как вуаль, и на миг ослепла от яркого света двух солнц, пронизывающего дым благовоний. Перед ней простирался великий город: стекло, железо и камень в суровой гармонии, созданной избранниками богов. В небе парили огромные монолиты, усиливающие ритмичное тиканье темпорономикона – размеренный пульс вселенной.
Все звучало в унисон, кроме одинокого злого голоса. С верхней ступеньки храмовой лестницы Мелодия увидела, кому он принадлежал.
Это был худой и очень бледный молодой человек с мягкими платиновыми кудрями до плеч. Лицо его было исполнено решимости, в глазах горело пламя веры. Он стоял в лохмотьях у подножья лестницы, и люди сторонились его, как прокаженного.
"Вас водят за нос! – продолжал молодой человек, обращаясь к недружелюбной толпе. –Те, кто смеет заявлять, что истина известна лишь им одним!"
Мелодия бросила взгляд на настройщиков – массивных воинов в сияющей латуни, угрюмых защитников храма, которые стояли недвижно, сами словно статуи богов.
Почему они не вмешиваются?
Молодой человек обвел рукой площадь перед храмом, указывая на множество грубых стилизованных изображений Скверного Сонма: "Стентор. Дисгармоний. Перпетуум. Эти боги истинны и достойны поклонения. А вот религия, созданная в их честь, построена на лжи. Что до их чемпионов…"
Он обвиняющим жестом указал на статуи из благородного гранита и пронизанного золотыми искрами мрамора, лишь самую малость ниже изваяний богов. Это были полководцы, которым боги даровали власть над остальными людьми.
Pentakill.
"Их троны омыты вашим потом, – продолжал оратор. – Вашей кровью утоляют они свою жажду. Вы для них – просто рабы, и лишь ваши усилия не позволяют их закосневшему фарсу развалиться на части".
От столь откровенной ереси Мелодия невольно скривилась, но слова незнакомца все же проникли в ее мысли. Послушница тряхнула головой, чтобы от них избавиться, но они как будто вонзались в разум острыми шипами. Тем не менее, она не стала искать спасения в стенах храма: ей придал уверенности предсказуемый протест собравшихся.
"Лжец!"
"Богохульник!"
"Священные книги проклинают таких, как ты!"
Фанатик ответил горьким смешком:
"Священные книги? Вы поверили Pentakill, что текст полон, что из священных книг не вырвали страниц и не спрятали их трясущимися от страха руками. Вы поверили, что всю силу в мире дарует и отнимает Скверный Сонм. Повторяю: вам лгут!"
Эти слова взволновали толпу, по ней пронесся ропот сомнений.
"Вам открыли лишь малую часть правды, – продолжал молодой человек, и голос его стал громче, но вместе с тем вкрадчивей. – Вы верите, что ваш путь предопределяет воля богов. Однако, друзья мои, есть иной…"
"Хватит, 
Виего!"
Мелодия обернулась: по каменным плитам прошуршал плащ, собранный из золотых струн. Святитель Квилмастер вышел из храма и теперь спускался по лестнице с величием и уверенностью, присущими людям его сана.
"Я гадал, когда ты соизволишь показаться, жрец, – криво улыбнулся еретик. – Марионетка угасающих звезд!"
"Покинь это место, – велел Квилмастер, голос его был спокойным и властным. – Неужто ты так далек от пути Перпетуума, что сам не слышишь, насколько твои слова ядовиты? Довольно смущать слух невинных и истинно верующих".
Виего подался вперед и плюнул на землю: "Ты мне больше не указ, старик. Я не стану пресмыкаться у ног твоих ветхих идолов. Теперь я служу истинной силе. Силе, достойной поклонения. Я говорю о божестве Диссонанса!"
Святитель изменился в лице, а в голосе послышались угрожающие нотки.
"Уходи. Немедленно."
Виего расправил плечи. "А если не уйду?"
Квилмастер поднял руку. К большому и указательному пальцу крепились маленькие тарелочки – сагаты.
"Тогда тебя уведут".
Святитель ударил сагатами, под звон настройщики одновременно пришли в движение, их шаги прозвучали дробным стаккато. Каждый из этих служителей Стентора носил боевую колотушку из закаленного в пламени железного дерева. Они мгновенно окружили Виего и подняли оружие, готовясь сразить его по команде святителя.
"Довольно ереси, – сказал тот. – Усмири свой змеиный язык, или во имя Скверного Сонма его тебе вырвут".
Молодой человек осклабился: "Что ж ты не призовешь своих хедлайнеров? Где Pentakill? Почему бы им не ответить на мои «ядовитые» слова? – Виего вновь обратился к толпе. – Они сидят в своих золоченых башнях, ленивые и разжиревшие, пока вы здесь трудитесь! Пусть спустятся и велят мне уходить – я подчинюсь беспрекословно".
Повисла тишина. Виего склонил голову, прислушиваясь, и всего на миг встретился взглядом с Мелодией. Он хмыкнул: "Нет? Я так и думал".
Мелодия в изумлении наблюдала за происходящим. Мировоззрение, которое навязывал людям Виего, было ей абсолютно чуждо. Усомниться во власти Сонма было все равно что заявить, будто на небе не сияют два солнца, будто горькие моря не дышат приливами. Pentakill были величайшей группой в истории и достойными чемпионами богов. Так почему же они не вмешивались?
Волнение нарастало, змеилось в толпе. От грубых окриков люди перешли к тычкам и ударам; давние друзья ругались друг с другом. Людьми завладели злоба и сомнения, вызванные интригующей и безумной проповедью Виего.
"Тихо! – крикнул Квилмастер, воздев руки. – Спокойствие, братья и сестры! Очистите слух свой и сердце свое от этой лжи, – святитель гневно взглянул на Виего: – Как низко ты пал, сын мой! Поверь, мне больно сталкивать тебя еще ниже. Досточтимые сыны Стентора, я вас больше не сдерживаю!"
Настройщики сделали три шага, в унисон бряцая латунью доспехов – и обрушились на Виего. Их колотушки поднимались и опускались снова и снова. Мелодия отвела глаза, морщась от каждого звука удара.
Обмякшее тело Виего подхватили, потащили по улицам, осыпая руганью, забрасывая объедками. После этого позорного парада городские ворота открыли, еретика безжалостно вышвырнули вон и оставили валяться в пыли.
Проходя мимо Мелодии, Квилмастер мягко коснулся ее плеча ладонью.
"Идем, дитя мое. Это зрелище не для благочестивых глаз".
Однако Мелодия не сдвинулась с места. Ее держал ужас… и что-то еще. Какое-то новое чувство заставило ее содрогнуться, когда Виего за воротами с трудом поднялся на колени.
Сомнение.
"Вы… не остановите… грядущей бури! – тяжело дыша, произнес Виего разбитыми губами. – Она сметет… всю вашу ложь… и ваши монументы! Ваше… высокомерие… пойдет прахом!"
Пока закрывались створки ворот, Виего успел встать на ноги.
"Я вестник Диссонанса! Я вам покажу! Всем покажу!"
Музыка всегда приносила Мелодии покой, риффы и аккорды помогали забыть тревоги. Однако сейчас, как она ни старалась, слова Виего не покидали ее, хотя с происшествия на храмовой площади минуло уже несколько дней. Девушка перебирала струны дух-гитары, надеясь, что все суетное отступит и останутся лишь ее сердце, разум и знакомые звуки.
Но сомнения не покидали ее.
Палец Мелодии соскользнул, и неверная нота резанула слух. Тихо выругавшись, она прекратила играть и услышала совсем рядом тихий шелест золотых струн.
"Я слышу страдание в твоей музыке, струнница".
Мелодия подняла взгляд на святителя Квилмастера. Он глядел на нее нахмурившись: "Недавние события все еще беспокоят тебя?"
Мелодия отвела взгляд: "Если честно, да".
Квилмастер понимающе вздохнул. "Ересь редко бывает добра, – произнес он, усаживаясь рядом, – особенно к самим отступникам. Наш долг – жалеть их и помогать по мере сил, но к их заблуждениям нельзя прислушиваться, тем более размышлять над ними".
"Это не так просто, – ответила Мелодия, сама поражаясь своей прямоте. – Его слова вселили в мое сердце ужас, который не отпускает меня до сих пор".
Святитель кивнул и поднялся.
"Идем со мной, струнница Мелодия".
Девушка проследовала за Квилмастером. Они покинули внутреннее святилище, преодолели бесчисленные витки спиральной лестницы и наконец очутились на вершине самой высокой из башен храма.
Отсюда открывался вид на весь город. У Мелодии перехватило дыхание – еще никогда она не забиралась настолько высоко. Повсюду виднелись храмы поменьше и разнообразные крикатории. В них с таким рвением исполняли гимны в честь богов, что слышно было даже на пустошах за городом. А дальше к западу лежала Пепельная Яма – огромная арена, построенная там, где в свое время вознеслись Pentakill.
Казалось, протяни руку – и коснешься парящих в небе монолитов. Перед Мелодией во всем великолепии возвышался священный темпорономикон. Но слова Виего не шли из головы. Ощущала ли она прежнее благоговение, глядя на монумент?
"Посмотри, дитя мое, – будто прочитав ее мысли, сказал святитель. – Посмотри на все, что мы создали. На все, чего достигли. Скажи: было ли все это создано за один день?"
Она нахмурилась: "Конечно, нет, святейший".
"Значит, за год? – продолжил он. – Или за жизнь?"
Мелодия покачала головой.
"Вспомни первые собрания, первые примитивные группы, которые, как умели, приносили в дар богам музыку и песни. Как ты думаешь, было ли им страшно?"
"Наверняка", – согласилась Мелодия.
"Верно, но они не отступили, ибо истинная вера поддерживала и питала их. Они победили страх, и за эту победу Скверный Сонм удостоил нас своего покровительства. Всем, чего мы достигли с тех пор, мы обязаны их вечной милости, – святитель вновь обвел рукой панораму великолепного города: – И вот, взгляни! Взгляни, как ритмично наше творение!"
Мелодия улыбнулась: "Город прекрасен в своей суровости".
"Тогда ни о чем не тревожься. Наш путь – это путь истины, а она крепче стали. Виего – глупец, его ложь ничто в сравнении с нею".
"Его слова коварны, – сказала Мелодия. – Они звучали так искренне. Теперь мне стыдно за то, что я усомнилась".
"Сомневаться нельзя. Сомнение есть дверь, ведущая к гибели. Мы побили и вышвырнули из города Виего, чума на его имя, а теперь я проклинаю себя и за эту милость. Не следовало на этом останавливаться".
"Благодарю тебя за мудрость, святейший", – Мелодия коротко поклонилась, и вуаль из медиаторов звякнула.
"Идем, – Квилмастер жестом пригласил ее к лестнице, ведущей обратно в храм. – Я слышал твою игру, дитя мое. Дисгармоний щедро тебя одарил. Ты сильна не только музыкой, но и мыслями, и волей. Ты сможешь противостоять трудностям этого мира без моих скромных напутствий".
"И все же я признательна за них".
В благостном молчании они сошли вниз и вернулись в простой альков. Мелодия подавила смешок.
"И ведь надо было придумать, что существует потерянная глава священных книг, какой-то другой бог…"
"Не смей больше заговаривать об этом!" – оборвал ее Квилмастер. От его прежней участливости не осталось и следа. Мелодия, от удивления лишившаяся дара речи, опустилась на колени, прижимая к себе дух-гитару.
По святилищу пронесся шелест голосов. Адепты под вуалями, послушники и мистики переглядывались и шептались. Они все слышали резкое замечание святителя, их взгляды кинжалами вонзились в Мелодию.
"Есть лишь Сонм и ничего кроме, – Квилмастер навис над ней. – Твои сомнения губительны для всех нас, они разрушают божественную гармонию нашей веры. Возможно, ты недостойна быть струнницей? Моли о снисхождении, Мелодия. Моли, чтобы тебе простили твои бездумные слова".
Мелодия склонила голову, проклиная свое легкомыслие.
"Именем Дисгармония".
"Во искупление назначаю тебе дюжину соло, – Квилмастер подал ей узкий хрустальный флакон. – Вознося молитву, поразмышляй о величии Скверного Сонма".
Мелодия играла так быстро, что невозможно было разглядеть мечущиеся над струнами пальцы. Вибрирующий металл начал впиваться в плоть, но Мелодия почувствовала облегчение. Ей понадобилось меньше часа, чтобы завершить первое соло.
Когда она добралась до середины четвертого, мозоли на пальцах прорвались.
Кровь измазала струны, побежала вниз по грифу дух-гитары, и Мелодия осторожно поймала алые капли во флакон. Заканчивая двенадцатое соло, Мелодия сдавливала трясущиеся руки, пока флакон не наполнился.
Она глядела на окровавленные пальцы и никак не могла избавиться от образа избитого Виего, растянувшегося в пыли.
На месте сомнения прорастал гнев, подобного которому она еще никогда не испытывала.
"Ты искупила свою вину? – спросил святитель, когда она пришла к нему. – Наказание помогло тебе увидеть истину, струнница?"
"Полагаю, что так, – сквозь зубы процедила Мелодия. – Я знаю, что слова этого человека были ложью. Иначе никто не стал бы так рьяно их отрицать, верно?"
"Я полагал, что эта тема закрыта, – пророкотал Квилмастер. – Или я ошибался?"
Мелодия вздрогнула. "Нет, святитель, просто…"
"Видимо, наказания было недостаточно, чтобы избавить тебя от этих домыслов! Мне изгнать тебя из храма, пока ты не образумишься? Возможно, придется. Ох, дитя мое, мне казалось, тебе суждено достичь небывалых высот. Стать сосудом святой истины! Передать веру другим! – Квилмастер покачал головой. – И вот до чего ты дошла. Пусть стыд мучает тебя так же, как меня – разочарование".
Мелодия обвела святилище взглядом, но везде натыкалась лишь на осуждение, холодность и смешки. Она знала, что среди остальных послушников были такие же, как она – те, кого мучают вопросы и сомнения. Но все отвернулись от нее, и их желание отгородиться как будто выталкивало Мелодию из храма.
Она никогда еще не чувствовала себя такой одинокой.
"Уходи, – велел Квилмастер. – Вернешься, когда вновь обретешь веру, и тогда мы решим, достойна ли ты быть одной из нас".
Мелодия бесцельно брела по городу, ничего не видя от слез. И потому столкнулась с уличным музыкантом, который пытался возносить хвалу всем трем богам сразу, привязав к себе странный набор инструментов. Мужчина растянулся на земле под лязг дешевых тарелок и возмущенный визг струн.
Сорвав вуаль, Мелодия поглядела на кровавые пятна, оставшиеся на лакированных медиаторах, а затем швырнула ее в придорожную канаву.
Ее объял гнев. Гнев на себя, на святителя… а больше всего – на мысль о том, что ложь Виего могла оказаться правдой.
Мелодия размеренными движениями подметала ступени храма, стараясь не обращать внимания на льющийся с небес жар двух солнц. Она вслушивалась в шорох метлы по камню. Даже эта работа приносила ей радость, ведь она снова творила музыку, пусть и такую примитивную.
За недели отлучения, когда Мелодия бесцельно бродила по городу, сомнения не исчезли, а вспыхнувший в сердце гнев не угас. Но пусть казалось, что окружающий мир вот-вот обратится в песок, она держалась за то единственное, что дарило ей покой.
За музыку.
Каждый день вместе с попрошайками и претендентами на службу в храме она стояла у ворот, глядя на равнодушные забрала настройщиков. Свет сотнями бликов разбивался о латунные доспехи. Когда ей наконец позволили вернуться, Мелодия доверилась милосердию служителей и безропотно перенесла все процедуры очищения, чтобы доказать, что она достойна вернуться в ряды истинно верующих.
Однако в храме она тайно искала то, что – теперь она была уверена – ото всех скрыли. Потерянные главы из священных книг. Записи о запретных божествах.
Мелодия жаждала докопаться до истины.
Все сложилось именно так, как она предполагала. Святитель Квилмастер допросил и отчитал ее, но затем смягчился, и Мелодию вновь приняли в ряды послушников. Сделано это было со снисходительной жалостью, какую проявляют к нищим. Ни внимания, ни дружелюбия она не удостоилась. Мелодия утратила всякую надежду на то блестящее будущее, которое ей когда-то пророчили, не говоря уж о должности сопровождающей – той, кто ухаживает за священными инструментами Pentakill. Раньше она носила изящное облачение, а сквозь ее пальцы струилась священная музыка Скверного Сонма. Теперь же ей надлежало одеваться в грубую одежду и держаться в тени. В ее обязанности входило убирать храм и перетягивать струны на чужих дух-гитарах.
Мелодию не замечали, но даже просто находиться во внутреннем святилище было для нее отрадой – и возможностью идти к своей истинной цели.
Она на мгновение остановилась и со вздохом утерла пот со лба. Жара и усталость брали свое, но скоро оба солнца зайдут, и ночью она сможет продолжить поиски потерянных глав – разумеется, если они вообще…
Мелодия замерла. Что-то заставило ее насторожиться, что-то коснулось слуха и наполнило вены ледяным холодом. Она вдруг поняла, что встревожил ее не звук, а его отсутствие.
Вокруг было тихо. Совершенно тихо.
Мелодия никогда еще не слышала полной тишины. Неужто по злой прихоти судьбы она внезапно оглохла и оказалась навечно отрезана от божественной благодати, передававшейся в песнях? Девушка подбежала к главным воротам храма, поднимая взгляд, чтобы настроить мысли на священный ритм великого темпорономикона — и глаза ее округлились.
Темпорономикон остановился.
Как это могло случиться?
И пока Мелодия пыталась справиться с мыслью о невозможном, на нее упала тень – вернее, не только на нее.
На все вокруг.
Оба солнца поглотила вдруг вскипевшая, зловещая мгла, и мир погрузился в зыбкий сумрак. Мглу прошила магическая энергия болезненно-лилового цвета, небо озарила алая пульсирующая молния, по спирали тянувшаяся к земле.
А за молнией пришел… звук, а вернее полная противоположность звука: гибельный вой, заменивший размеренный бой темпорономикона.
Огромные монолиты, висевшие над городом, начали крениться – священный ритм больше не удерживал их в воздухе. Два монолита столкнулись, с величественной неотвратимостью устремились вниз и рухнули где-то вдалеке. Мощная ударная волна сотрясла улицы, а следом налетела буря темной энергии. Град каменных обломков вплетал новые ноты в грохот и гвалт.
Мелодия ухватилась за колонну, чтобы устоять на ногах, и сжалась от страха. Она видела, как люди бегут по улицам, пытаясь спастись. Редко кому удавалось найти укрытие. Многих настиг шторм, и лишь увидев, что с ними происходит, Мелодия осознала, что кричит от ужаса.
Буря лютовала, точно хищник, пожирающий добычу. Она змеей обвивала конечности, вползала в раскрытые рты и извлекала из них такие звуки, какие не должно издавать ни одно живое существо. Это было даже похоже на песню – но песню, полную некоего ужасного, невыносимого диссонанса. Крики агонии застревали в горле, лица обвисали, лишаясь костей под кожей, а то, что проникло в тела, выползало наружу вместе с воплем и разрасталось, точно скользкие ветви бледно-красных деревьев.
Этот чудовищный лес вырастал по всему городу, вразнобой содрогаясь и усиливая оглушительную песнь разрушения. Песнь становилась громче, и громче, и громче с каждым новым голосом.
Мелодия охрипла и уже не могла кричать. Она смотрела, как буря обрушилась на настройщиков, стоявших на площади. Стражи храма заметались, забились в конвульсиях: латунная броня плавилась и текла, точно разогретый воск. Колотушки из железного дерева охватило пламя. Настройщики попадали на землю, и вскоре от них остались только растекающиеся лужи кипящей плоти и расплавленного металла.
Мелодия едва подавила тошноту. Щупальца дыма и пара, поднявшиеся от поверженных стражей, потянулись в сторону главной улицы. Там, сквозь пыль и мрак, уверенной походкой завоевателя, вступающего в побежденный город, широко раскинув руки, шел человек.
"Виего?" – прошептала Мелодия. Но она и сама не была уверена в своей догадке.
Если это был Виего, то он уже не выглядел безумцем в грязном тряпье. Этого человека не коснулся творящийся вокруг хаос; на его теле не было ран, которые оставила негодующая толпа.
Неужели он был прав? Может, божество Диссонанса услышало его? И обрушило свой гнев на лжецов и невежд? Мелодия должна была узнать правду.
"В храм!" – раздался у нее за спиной голос Квилмастера, когда она сделала шаг навстречу буре. Горожане в отчаянии неслись мимо нее, стремясь в укрытие.
Мелодия точно приросла к месту.
"Так он все-таки не лгал, – произнесла она, завороженно наблюдая, как уничтожается все, что создавалось с таким трудом, а затем повернулась к святителю: – Где же Pentakill?"
"Идем, дитя мое! – выкрикнул тот. – Ты же видишь, какие беды принесла ересь! Идем, с нами ты будешь в безопасности!"
"Такую силу может даровать только божество, – отозвалась Мелодия, указывая на хаос, охвативший город. – И это не деяние Скверного Сонма. Другой бог есть, ведь так?"
Святитель оторопело глядел на нее. "Pentakill придет, – пробормотал он. – Они придут и спасут своих верных последователей".
"Тогда где же они? – прошипела Мелодия. Подняв взгляд, она увидела, как рушится храмовая колокольня, украшенная золотой статуей 
Картуса. – Они не придут. И ты это знаешь".
Святитель протянул к ней руки: "Сестра Мелодия…"
Он вдруг показался ей старым и беспомощным.
"Мы все жили во лжи, – Мелодия отвернулась. – И я тоже. Истина есть, но раньше я думала, что ее скрывают из страха или невежества. Теперь я поняла".
Она указала на бурю.
"Истина – там".
Мелодия пошла вниз по ступеням, лавируя в потоке бегущих навстречу людей. Виего был где-то в сердце бури и делал ровно то, что обещал сделать. Он открывал миру глаза на истину, прибегнув для этого к невероятной жестокости. Он хотел, чтобы никто больше не мог отрицать существование его покровителя – божества Диссонанса.
Мелодии показалось, что она почти уловила единственное слово – имя, едва различимое в грохоте творящегося хаоса.
"Му-у-ута-а-ари-и-ис…"
Как ни страшно ей было, Мелодия продолжала пробиваться сквозь алую завесу бури. За истину она была готова заплатить любую цену. И даже если знание будет стоить ей жизни, пусть так – ведь до сих пор ее жизнь была полна лишь неведения. Внезапно в сердце расцвел восторг, прогнавший все сомнения и гнев: перед ней открывался новый путь, пусть и был он темным и извилистым.
Возможно, Виего приведет ее к истине.Примечания[]
| Сюжетные события |
Случайные рассказы:
Случайные видео: Случайные комиксы: | |
|---|---|---|
| Календарные события |
Ежегодные
Прочие
| |