Сюжет[]
Воздух южного Шонь-Сяня был напоен чистой магией. Мистическая сила растекалась по земле, струилась по радужным деревьям, которые тянулись к небу, широко раскинув свои пурпурные и темно-синие, бирюзовые и янтарные кроны, похожие на раскрытые веера в руках танцовщиц.
Среди этой пестрой листвы затерялось пятнышко светлой кожи, едва заметное на фоне переплетающихся ветвей дерева.
"Он вот-вот появится", – прошептала Фэй, девочка двенадцати весен. Она издала высокий звук, превосходно подражая детским голосом чириканью воробья. Щебет тут же подхватили другие, и он эхом разнесся под сенью леса.
Фэй знала: все уже заняли свои места. Эта охота важна, пусть даже взрослые о ней и не догадываются. Если ученикам удастся забить серебряного вепря, они не только забудут о голоде на многие дни, но и вынудят послушников Кинку доверять им серьезные поручения.
"Больше не придется собирать сливы и таскать воду, – подумала Фэй. – Орден нуждается и в нашей силе, ведь за нами будущее".
А прошлое ордена было мрачным. Чужеземные захватчики бесчинствовали в Ионии на протяжении многих циклов, но не только они несли с собой беды. Несколько лун назад 
Зед, бывший член ордена, поднял мятеж и безжалостно убил великого мастера Кусе. Приспешники Зеда вытеснили Кинку из их главного оплота – храма Танджуул. Многие из тех, кто выжил, утратили веру в орден и покинули Кинку.
Взрослым нужна надежда. Фэй поможет им ее обрести.
Она прогнала грезы прочь, когда в лесу раздался шелест. Мгновением позже начался настоящий листопад, а еще через несколько ударов сердца Фэй увидела вепря, метавшегося между стволами деревьев. Крупный, с выпученными глазами, зверь пронзительно визжал, а его шерсть переливалась мерцающим свечением – явный признак того, что он только что появился из мира духов.
Фэй была уверена: план сработает – конечно, если все будут следовать ее указаниям. Она натянула тетиву лука, подпуская вепря на расстояние выстрела.
Одна из учениц спрыгнула с верхушки дерева и повисла на лиане, обмотанной вокруг ноги. Она размахивала здоровенным деревянным копьем и читала простенькое заклинание магического ветра, преграждая вепрю путь. Напуганный зверь помчался в другую сторону, но и там ему перекрыли дорогу. На этот раз с лианы свисал мальчишка. Он наколдовал маленькое облачко из дыма и пепла, чтобы ослепить животное, и поцарапал его копьем. Вепрь взревел.
Ученики один за одним спустились из-под полога леса. Ловкость, меткость, неумолимая сосредоточенность на охоте – все в них указывало на дух истинных воинов, хотя самому старшему из них было не больше тринадцати весен.
"Мы ученики Кинку", – с гордостью подумала Фэй.
Раскачиваясь на лианах, дети окружили вепря и отрезали все пути к отступлению, оставив лишь один просвет. Он вел в самую узкую часть небольшого ущелья. Там-то и поджидала Фэй. Ей предстояло добить зверя.
Молодцы, отлично сработали. Теперь дело за мной. Фэй тяжело сглотнула. Свесившись вниз головой, она натянула тетиву и прицелилась.
Сосредоточься. Не оцарапать, не ранить – стрела должна убить с первого выстрела. Она направила блестящий наконечник прямо в глаз бегущего вепря. Словно почувствовав намерение Фэй, лиана, обмотанная вокруг ее пояса, легонько качнулась, помогая девочке держать зверя на прицеле.
Фэй прогнала все мысли и позволила инстинктам овладеть собой. Когда она почувствует, что момент настал, она отпустит…
"Уи-и-и!" Маленькая тень отделилась от склона ущелья и с воплем приземлилась на спину вепря. Ошалевшее животное развернулось и бросилось в противоположную строну.
Наездницей оказалась маленькая девочка. Одной рукой она вцепилась в серебристую шерсть вепря, а другой раскручивала над головой веревку.
Опешившая Фэй наблюдала за тем, как девочка лихо подпрыгивает на загривке рассвирепевшего борова.
"Нет! 
Акали!" – закричала Фэй, когда поняла, что ее план провалился.
Не в силах сбросить наездницу, серебряный вепрь бежал напролом и бился боками о стволы деревьев. Каким-то чудом Акали уклонялась от ударов. Девочка упрямо вцепилась в обезумевшего зверя, заглушив его сердитый визг своим звонким смехом, но ей никак не удавалось набросить веревочную петлю на кабанье рыло.
Несколько отважных учеников встали на пути разъяренного вепря, но тот сбил их с ног. Он свернул в теснину, ведущую к тенистой равнине.
В неистовом прыжке, лягнув задними ногами воздух, боров наконец сбросил Акали со спины. Она кубарем покатилась по лесной подстилке, вздымая шлейф листьев, пока не растянулась на животе, раскинув в разные стороны руки и ноги.
Фэй ринулась к ней: "Ты что, спятила?!"
Акали села, отряхнула с одежды листья. Ей было девять весен, на три меньше, чем Фэй. "Я просто хотела помочь", – ответила она.
"Я же запретила тебе идти с нами! – завопила Фэй. – У нас бы все получилось! Получилось!"
Акали пожала плечами – раздался тихий хруст, и девочка поморщилась. "Я отдам тебе на ужин свою сливу", – проговорила она извиняющимся тоном.
После мятежа Зеда оставшиеся Кинку укрылись в заброшенном храме к востоку от Танджуула, высоко в горах, там, где текут ледяные ручьи. Он стоял на берегу лагуны с бирюзовой водой, усеянной пурпурными цветами-фонариками. Пристанище ордена находилось недалеко от деревни Сюанань, но величественные скалы надежно скрывали его от непрошеных гостей.
В стране, охваченной войной, Кинку пришлось противостоять разным врагам, причем как чужеземцам, так и ионийцам. Везде находились те, кто считал царивший кругом хаос еще одной возможностью угнетать слабых и наживаться на них. Кинку сделали все, чтобы их убежище не обнаружили до того, как орден укрепит позиции. Храм был в плачевном состоянии, места внутри на всех не хватало, поэтому послушники построили жилища вокруг него. Вместо традиционных ионийских домиков, сплетаемых из живых деревьев с помощью магии, они соорудили легкие хижины из хвороста – на случай, если придется снова сняться с места.
Зеленоватая вода лагуны плескалась, омывая сандалии учеников. Дети выстроились ровной шеренгой перед Майюм Джомен Тети, известной как Кулак тени ордена Кинку.
Фэй стояла ближе всех к Майюм. Глаза ее были опущены. Акали, на голову ниже, стояла рядом.
"Вы поступили безрассудно, – Майюм говорила сурово. – Вышли за границы лагеря, поставив под угрозу всех нас. Сейчас повсюду рыскают бандиты. Вы могли привести их за собой. Вы ведь знаете правила".
Один из старших мальчиков, Ядзиро, возразил: "Они бы не заметили нас серди деревьев, и мы быстро вернулись".
"У нас был безупречный план, – вклинилась Хиссо, – но Акали все испортила! Если бы она…"
"Нет, – оборвала девочку Фэй. Она заставила себя посмотреть Майюм прямо в глаза. – Это… моя вина. Это я подговорила остальных, когда узнала, что в лесу живет серебряный вепрь".
Акали повернулась к Фэй, глядя на нее из-под копны лохматых волос. Ее карие глаза блестели.
Фэй знала, что Акали ее обожает. Время от времени ее охватывало желание защищать малышку, но не этот порыв заставил Фэй взять вину на себя: Майюм была ее наставницей, а авторитет наставницы непререкаем. Лидеры Кинку редко брали под крыло учеников, не прошедших посвящение. Майюм взяла, и Фэй была ей благодарна.
"Сегодня последний день праздника цветения, – пробормотала Фэй. – Я просто подумала, что если забить кабана, всем достанется немного мяса".
Майюм испытующе посмотрела на Фэй, прежде чем перевести взгляд на других детей, чьи тощие фигурки казались особенно хрупкими в потрепанных пеньковых балахонах. Тень волнения промелькнула на ее лице, но она тут же подняла подбородок и объявила: "В наказание все вы сегодня останетесь без ужина. Можете быть свободны".
Ученики поплелись прочь. Некоторые едва сдерживали слезы. Фэй закусила губу и уже собралась уходить, когда Майюм ее окликнула.
"Фэй, давай пройдемся".
Сумерки сгущались. Майюм грациозно шагала по берегу лагуны, удаляясь от кучки хлипких хижин. Фэй хотела было пойти за ней, но вдруг заметила Акали. Та не сдвинулась с места и все глядела на них.
Почему-то в присутствии Фэй мать Акали никогда не замечала свою дочь.
Фэй почувствовала легкий укол вины, но отвернулась и побежала за Майюм.
Они шагали в тишине. Фэй смотрела на цветы-фонарики, покачивавшиеся в лагуне. Пурпурные цветы с пятью лепестками, сложенными в подобие рта, – они словно дышали, наполняя воздух разноцветными облачками. Крупные листья удерживали их на водной глади, а перепончатые корни позволяли перемещаться по лагуне: собираться в группы и снова разбредаться. Некоторые считали фонарики растениями, другие – животными. Фэй полагала, что правы и те, и другие.
"Я понимаю, чего ты хотела добиться, – произнесла Майюм терпеливым и серьезным голосом, которым говорила только наедине с Фэй. – Но вам нечего доказывать".
"Мы хотели показать, на что способны… а еще хотели есть, – Фэй старалась отвечать уважительно. – "Все дети соблюдали дисциплину, как нас учили. Мы действовали слаженно. Кроме Акали, – подумала Фэй, – но она и младше всех".
"Речь не об этом, – поправила ее Майюм. – Вы бы принесли больше вреда, чем пользы, если бы убили серебряного вепря".
"Но я думала, на него можно охотиться", – удивилась Фэй.
"Больше нельзя", – Майюм подвела Фэй к дальнему берегу лагуны, где на мелководье волны уступали место жемчужной гальке. Шелковое одеяние Майюм струилось, подчеркивая ее отточенные движения. Ее предплечья и бедра были обмотаны лентами, а с пояса свисало несколько кунаев.
В глазах Фэй Майюм была непревзойденным образцом для подражания. Изящная, но смертельно опасная. Шену, сыну мастера Кусе, недавно возглавившему орден, до нее было далеко.
"Серебряный вепрь связан с миром духов, – продолжила Майюм. – Само его существование рождается из сопряжения двух миров. Это волшебное создание".
"Как и многие другие в Ионии", – добавила Фэй.
"Верно. Но равновесие между хищниками и жертвами нарушено. Мы погружаемся в хаос".
"И все из-за Ноксуса", – название родины чужеземцев прозвучало из ее уст, как проклятие.
"Иония разорена войной. Животных почти не осталось. Армии истребляют их, вырубают священные леса. Мир духов содрогается, – сказала Майюм, когда они ступили на каменистый склон. – Магические силы осквернены злом, а Исконная земля меняется. Все кругом убивают друг друга, стремясь занять свое место в расшатанном мире. Зачастую убивают слепо. Жестокость войны уже привела к непредвиденным последствиям, вызвав глубокий разлад между миром материальным и миром духов".
Слова Майюм потрясли Фэй. Если бы я убила кабана, то нарушила бы равновесие – а ведь именно его Кинку должны защищать! "Мастер Майюм, а как восстановить равновесие между мирами? Если ноксианские захватчики умрут, все снова станет, как раньше?"
"Увы, теперь все не так просто".
Они вошли в плывущий туман, сотканный из дыхания цветов-фонариков. Воздух стал влажным и холодным. Скользкая каменная плита слегка изгибалась у них под ногами, словно они шли по ложбинке между двумя огромными губами. Сбоку Фэй различила выступающий камень, похожий на нос, а за ним – потрескавшиеся складки, напоминавшие полуприкрытые веки, из-под которых сочились струйки воды. "Мы стоим на огромном лице", – подумала Фэй. Все кругом напоминало обломки громадной древней статуи, покрытой мраком времен, но так ли это, никто не сказал бы наверняка: вода сточила все углы, а в тех частях, куда падали лучи солнца, пушистым покрывалом стелился красный мох.
Небо темнело. Они шли вверх по склону. "Магия и жизнь – части одного потока, соединяющего два мира", – сказала Майюм.
Фэй продолжила цитатой из учения Кинку: "Материальный мир и мир духов – две стороны одного листа, растущие на одной ветке, питаемые одним корнем".
"Да. Один мир не может благоденствовать без другого, и если один из них накрывает тьма, свет в другом тоже меркнет, – проговорила Майюм. – Когда жизни обрываются не так, как положено природой, например, на войне, часть духов растворяется в небытие. Но часть остается, и их намерения губительны. Чем чаще это происходит, тем сильнее оскверняется мир духов, в свою очередь влияя на жизнь мира материального. Порочный круг".
Эти слова напомнили Фэй об одной странности: "Мастер Майюм, когда серебряный вепрь только-только появился из мира духов, он был встревожен".
Майюм остановилась, а затем повернулась и взглянула на Фэй.
"Как будто он от чего-то бежал", – добавила Фэй.
"Где это было? Рядом с нашим убежищем?"
"Да, по другую сторону западных холмов".
Майюм призадумалась, но вскоре продолжила свой путь. "Возможно, скверна войны окутала всю Ионию и добралась до нас, пусть даже битвы идут далеко отсюда".
"Мы можем помочь, – взмолилась Фэй. – Посвятите нас в послушники ордена. Доверьте нам серьезные задания".
"Всему свое время, – мягко ответила Майюм. – Фэй, остальные ученики равняются на тебя. Даже те, кто старше. Ты прекрасный пример для всех".
Похвала Майюм заставила сердце Фэй биться чаще.
"Ты-то с легкостью пройдешь посвящение, но не у всех твои способности, – тихо промолвила Майюм. – Ты хорошо влияешь на других учеников, так что пока оставайся рядом с ними".
Мимолетная радость Фэй прошла, и она прикусила щеку. Дело в Акали. Это она не дает мне идти вперед.
Они пробрались сквозь реденький кустарник и вышли на возвышенность. "Терпение – не только добродетель, но и умение, которое нужно оттачивать так же старательно, как наконечник стрелы. Особенно тем, кто превосходит остальных, – сказала Майюм. – Вы, ученики, – будущее Кинку. Прежде чем провести обряд посвящения, мы должны убедиться, что все к нему готовы."
Фэй считала иначе, но промолчала.
Они вышли из-под сени деревьев и взобрались на вершину единственного холма, не тронутого снегом. В ночном небе сияла луна, окруженная ярким сапфирово-серебряным свечением. Фэй знала: такое бывает, когда луна и ее отражение в мире духов вот-вот сойдутся. Интересно, как это видит Майюм.
Майюм, как и другие старейшины ордена Кинку, видела на черном холсте неба нечто совсем иное. В последнюю ночь праздника цветения, когда мистическая луна мира духов проплывала перед серебристой луной материального мира, Майюм узрела круг бледного света, омраченный тенью, словно кто-то накинул на него плотную вуаль.
Фэй с нетерпением ждала этого дня – до того ей хотелось воочию увидеть две луны. Иногда ей казалось, что он никогда не наступит. А еще она знала, что это нечто большее, чем просто красивое зрелище. Именно в эту ночь трое лидеров Кинку должны встретиться, чтобы определить будущее ордена.
"Фэй, продолжай совершенствовать свое мастерство, – сказала Майюм. Лунный свет очертил ее силуэт морозным серебром. – И однажды ты сменишь меня, став новым Кулаком тени".
"Когда этот день настанет, – с тревогой подумала Фэй, – будет ли орден Кинку по-прежнему существовать?"
Искусство каллиграфии требовало терпения и усидчивости, неподвижности тела и сосредоточенности ума – всего, что Акали терпеть не могла.
Она сидела в старом храме и широкой кистью выводила знаки на листе бумаги. У ее локтя лежали чернильная палочка и чернильный камень. Тут и там с крыши храма свисали покрытые инеем ветки, походившие на седые стариковские бороды. Светоцветы, крохотные светоносные растения, которые выращивали Кинку, нитями тянулись по стенам храма, освещая место ежевечерних занятий Акали. Ее учитель, послушник ордена, лениво сидел в стороне со свитком на коленях, сдерживая зевоту.
"Это не сложнее, чем проглотить рисовый пудинг, – думала Акали. – Мама обрадуется, если у меня получится".
Но чем дольше она смотрела на символ, который заканчивался изогнутым росчерком, тем больше он напоминал ей усы. Завороженная этим зрелищем, Акали не удержалась и добавила тонким кончиком кисти несколько линий. Символ тут же превратился в ухмыляющуюся усатую рожицу.
Акали фыркнула от смеха и быстро прикрыла рот ладошками, измазав тушью щеку. Наставник нахмурился и хотел было встать, когда со стороны входа раздался голос.
"Здравствуй, малышка", – невысокая фигурка помахала девочке когтистой рукой.
"
Кеннен, ты вернулся!" – Акали вскочила на ноги. Она бросила кисть, оставив на бумаге жирную черную кляксу, и побежала к двери.
Наставник рявкнул, чтобы она вернулась на место, но тут же осекся. В дверном проеме действительно стоял Кеннен, Сердце бури ордена Кинку.
Кеннен бросился прочь, чтобы Акали попробовала его догнать, хоть и понимал, что это невозможно. Они носились туда-обратно между хижин, гонялись друг за другом по опушке леса, бегали по берегу лагуны так, что во все стороны летели брызги. В конце концов Акали, тяжело дыша, уселась рядом с йордлом, оседлавшим ствол упавшего дерева.
"Говорят, ты помешала ученикам забить серебряного вепря", – сказал Кеннен поддразнивающим тоном.
"Я не хотела. Лучше бы Фэй сразу взяла меня на охоту. Я тоже могу помогать!"
"Не расстраивайся. Все дети такие. Наверное, они решили, что ты еще слишком маленькая", – Кеннен говорил голосом ребенка, но тоном, который присущ мудрецам.
"Но я выше тебя!"
"Это правда", – Кеннен поднял руку и взъерошил ее волосы.
"Где 
Шен?" – спросила Акали, рассеянно гладя маленький кунай, который она носила на шее, как кулон.
"Медитирует".
"Он все еще грустит? Я по нему скучаю…" – Акали всегда восхищалась Шеном.
Кеннен невесело улыбнулся. "Его предал лучший друг, и он… лишился отца… Ему сейчас нелегко".
Его слова напомнили Акали о ее отце. Как и мастер Кусе, он погиб при нападении Зеда. По нему она тоже скучала.
Кеннен сменил тему: "Как у тебя дела? Майюм учит тебя обращаться с кунаем?"
Акали покачала головой, прикрыв кулон ладонью. "Маме вечно кажется, что со мной что-то не так, – пробормотала она. – Она постоянно возится только с Фэй".
"Что ж, должно быть, Майюм может обучать только одну подопечную за раз".
"Почему я не могу быть ее подопечной?" – сердце Акали сжалось от боли.
Кеннен пристально на нее посмотрел и придвинулся поближе. "Майюм и мама Фэй выполнили вместе не одно задание. Еще до того, как Майюм стала Кулаком тени. Они были отличной командой".
"Я знаю".
"Не думай, что Майюм специально тебя не замечает. Когда ты была совсем маленькой, она пообещала заботиться о Фэй".
Акали совершенно не помнила родителей Фэй. Они оба были старшими членами ордена. Их давно не стало. Только сейчас она задумалась о том, каково же Фэй. Кеннен терпеливо ждал.
Если гибель отца была для нее горем, то Фэй, должно быть, горюет вдвое больше уже много циклов. Гнев Акали утих, и она испытала чувство, которое не могла объяснить: словно бы сердцу стало слишком тесно в груди.
Здесь каждый пережил столько потерь. Единственное, что у них осталось – это пристанище у старого храма на берегу лагуны.
Йордл спрыгнул на землю прямо перед Акали, заставив ее вздрогнуть. "Послушай, все будет хорошо, – Кеннен обхватил ее лицо ладонями. – Ты быстро растешь и уже бегаешь быстрее любого ученика. Однажды твоя мама это заметит".
Он потерся носом о ее нос. Акали захихикала, а Кеннен сделал ловкий кувырок.
"Теперь мне нужно кое с кем встретиться. А ты вернешься и закончишь урок каллиграфии, договорились?" – сказал он и был таков.
Низкие облака клубились над самой вершиной горы, где базальтовые пики сжимали в объятиях ледник. Он лежал в гигантском метеоритном кратере, и Фэй представляла, будто эта ледниковая колыбель появилась от удара великанского кулака.
Она наблюдала за Майюм и Кенненом. Они стояли лицом к лицу у разлома, рассекавшего кратер пополам.
"Учитывая победу Ионии при Пласидиуме в Навори, переломный момент в войне с Ноксусом может быть близок, – доказывала Майюм. Ее руки были сложены на груди, а из-за спины виднелось лезвие призрачной косы. – И на стороне Ноксуса, и на стороне Ионии хватает нарушителей священного равновесия. Мы должны устранить их, пока преимущество в руках ионийцев". Будучи Кулаком тени, Майюм отвечала за "Подрезание ветвей мирового древа" – устранение дисбаланса между материальным миром и миром духов.
"Не успели мы оправиться, как ты предлагаешь снова броситься в гущу битвы?" – спросил приземистый йордл.
"По-настоящему мы оправимся, только если отстоим свое право выполнять долг, долг хранителей равновесия, – ответила Майюм. – Момент вот-вот настанет".
Кеннен с сомнением посмотрел на нее. Сердце бури, он отвечал за "Следование за Солнцем". Какое бы решение ни было сейчас принято, ему предстояло передать его членам ордена Кинку по всей Ионии.
Фэй держалась от них на расстоянии, почтительно наблюдая и стараясь лишний раз не шевелиться на зябкой вершине. Иногда наставница брала ее с собой на важные встречи – это было частью обучения. Губы Фэй дрожали, и ей казалось, что они уже посинели. Она не понимала, как другие не замечают пронизывающий холод.
Она не понимала и перемены в поведении Майюм. Та часто призывала свою подопечную к сдержанности, но в разговорах с равными была настойчива и неизменно требовала решительных действий.
"Лучше нам выждать, – возразил Кеннен. – Положение тяжелое: кругом ноксианские солдаты, загнанные в угол; защитники Ионии, еще вчера бывшие заклятыми врагами; вастайи, чьи истинные цели нам неведомы. Повсюду шпионы. Я видел все это своими глазами".
"Ты был в Пласидиуме? Тебя заметили?"
"Думаешь, я потерял хватку? – Кеннен улыбнулся. Вокруг его глаз и коготков проскочили озорные молнии, но голос его помрачнел. – На обратном пути я кое-что слышал о братстве Навори. Ходят слухи, головорезы идут в нашу сторону. Их тела покрывают татуировки тигров, и намерения их далеки от мирных".
Майюм нахмурилась: "Что им нужно?"
"Они обходят деревни, одну за одной, и уводят с собой молодых и сильных, – ответил Кеннен. – А с теми, кто сопротивляется, не церемонятся".
"Они набирают войско. Хотят, чтобы люди сражались против ноксианцев на их стороне..."
"Все так. Морок войны расползается по Ионии, – продолжил Кеннен. – Мы оглянуться не успеем, как он накроет и нас, но с важными решениями спешить нам не стоит".
Майюм покачала головой: "Главная причина, по которой равновесие нарушено – вторжение Ноксуса в Ионию. Жертв все больше. Поэтому духи встревожены. Если мы все еще следуем истинному предназначению Кинку, мы сами должны отправиться в Навори".
"Не стоит поступать безрассудно".
"И это говорит тот, кто только что пробрался в стан врага?"
"Я пошел на это, чтобы избавить других от этого риска!" – резко ответил Кеннен.
Воздух между ними словно заледенел. Фэй перестала моргать и задержала дыхание.
Мгновение минуло, и Майюм отвела взгляд: "Может быть, Око сумрака хочет что-то сказать?"
Безмолвная фигура восседала на каменной колонне чуть выше по склону, всего в нескольких шагах от Майюм. Человек был одет в куртку с обрезанными рукавами, заправленную в потрепанные штаны. Его торс, руки и ноги покрывали кожаные ленты, металлические пластины и шелковые обмотки. На спине – два скрещенных меча: стальной и магический. На нем не было привычной маски, но тень капюшона скрывала его лицо, и лунный свет не мог ее рассеять.
"Шен, – мрачно подумала Фэй. – Наш нерешительный предводитель".
"Война действительно нарушила равновесие миров, но и мы, ионийцы, повинны в том, что пламя ее разгорается, – Шен говорил хриплым голосом. – Не в последнюю очередь Зед и его орден".
"Именно. Мы должны выступить против них", – настаивала Майюм.
"И все же… – Шен слегка приподнял голову, – внутренний голос убеждает меня сосредоточить все силы против Зеда, но я боюсь, что это жажда мести говорит во мне. Боюсь, что… – он на мгновение замялся, – в какой-то степени сторонники Зеда помогают сохранять равновесие, сражаясь с захватчиками. Нам нужно хорошо подумать".
Кеннен пожал плечами: "Как я и сказал: настали сложные времена".
"Я должен отрешиться от эмоций, чтобы судить непредвзято", – подытожил Шен.
Фэй увидела, как Майюм вздохнула. С ее губ слетело бледное облачко пара.
"Ордену нужно Око сумрака, которое поведет людей за собой", – в голосе Майюм читалось сожаление.
Если Шен и обиделся, то виду не подал. В конце концов, он стал предводителем Кинку совсем недавно, а Майюм состояла в триумвирате несчетное количество циклов.
Если бы мастер Кусе был жив, ему стало бы за нас стыдно. Фэй запрокинула голову, пытаясь не думать о холоде. По небу, усыпанному яркими звездами, тянулось всего несколько облачных прядок.
Внезапно Фэй осенило: Шен, будучи Оком сумрака, отвечал за… "Наблюдение за звездами", то есть беспристрастное наблюдение. Он должен был изучить вопрос, взвесить все за и против, прежде чем вынести решение.
Все послушники Кинку изучали три дисциплины и выбирали одну из них в качестве своей стези. "Наблюдение за звездами", "Следование за Солнцем" и "Подрезание ветвей мирового древа" – частично дисциплины пересекались, и ни одна из них не имела смысла без двух других. Фэй поняла вдруг, что в спорах о будущем Кинку каждый из триумвирата придерживался своей роли: Кеннен боялся стать глашатаем неверного решения, Майюм настаивала на решительных действиях ради защиты равновесия, а Шен…
Это проще всего, ведь так? Следить за происходящим и ничего не делать. Наблюдать за звездами.
Шен больше не проронил ни слова. Он сидел неподвижно, опустив голову, словно мысли его унеслись куда-то очень далеко.
Триумвират обратился к обсуждению насущных проблем, и Фэй поняла, что сегодняшний Совет закончился ничем.
Шен ушел. Оставшиеся спускались по склону.
"Я сочувствую Шену. Мы оба потеряли близких в той битве, – сказала Майюм. – Но в такие времена людям нужна твердая рука… Возможно, мы совершаем ошибку, когда прочим Шену судьбу его отца". Несмотря на ровный тон Майюм, Фэй слышала в ее словах едва сдерживаемое разочарование. "В вопросах преемственности не стоит полагаться на родство".
"Я бы так не сказал, – легко ответил Кеннен. Он передвигался так быстро, что ему приходилось наворачивать круги, чтобы держаться рядом с Майюм. – Иногда способности действительно передаются по наследству. Взять хотя бы тебя".
"Что ты имеешь в виду?" – Майюм нахмурилась.
Кеннен взглянул на Фэй, которая тащилась за ними, и пожал плечами: "Ничего".
Когда Фэй вернулась к лагуне, весь лагерь уже спал, за исключением послушников, стоявших на страже.
Она осторожно подошла к хижине, которую делила с другими учениками. На каменных плитах у входа в жилище сидела Акали. Малышка была одета в ночную рубашку, которую называла шиипо. Это слово означало нарядную накидку, которую дети носят во время праздников. По правде говоря, это была всего лишь грубая накидка из бежевой пряжи – подарок отца, Тано, который погиб, сражаясь с последователями Зеда.
"Что ты здесь делаешь?" – Фэй тихонько ее окликнула.
Акали выпрямилась, обрадовавшись возвращению подруги. Девочка вытащила из кармана кусочек сушеного фрукта. "У меня для тебя кое-что есть".
"Слива? – Фэй удивилась. – Но откуда? Я думала, нас сегодня лишили ужина".
"Это с прошлого".
"Ты запасаешь еду?"
Акали виновато пожала плечами, но промолчала. Ее плечи дрожали.
"Она напугана, – поняла Фэй, взглянув на сушеную сливу. – Но почему?"
"Я хочу, чтобы у меня был небольшой запас", – объяснила Акали. – Может, когда-нибудь он пригодится. Понимаешь… если… если вернутся плохие люди".
Она боится, что в любой момент нагрянут враги, и нам придется бежать, бросив все припасы…
"Не хочу, чтобы нашу семью разрушили, – сказала Акали. – Не хочу больше никого терять".
На глаза Фэй навернулись слезы, но она сдержалась. Она потеряла родителей очень давно – они погибли, выполняя задание ордена. После несчетных ночей, проведенных в слезах, Фэй поклялась больше никогда не плакать. Но она знала, что чувствует Акали. В каком-то смысле они и правда были как сестры, ведь мать Акали проводила с Фэй намного больше времени, чем с собственной дочерью.
Фэй откусила половинку сливы и протянула вторую подруге: "Доедай".
Внутри Фэй закипал гнев, неведомый ей до сих пор. Она не могла понять, почему все сложилось именно так. Если орден Кинку действительно играет столь важную роль в Ионии, как гласит учение, то почему его членам приходится так страдать?
"Тебе пора спать", – она взъерошила волосы Акали и крепко обняла ее, не давая слезинкам скатиться из уголка глаза.
Шли дни. Фэй ревностно занималась стрельбой из лука. Она была расстроена – из-за Шена, из-за отказа Майюм посвятить ее в послушники ордена, из-за своей беспомощности, из-за всего.
Единственное, что по-прежнему имело смысл – занятия стрельбой. Почти все время, свободное от упражнений в искусстве незаметности, от учебы и поручений, Фэй проводила на маленьком стрельбище, обустроенном послушниками.
Майюм ушла на очередное задание. Кеннен должен был руководить обороной и содержанием лагеря, но Фэй частенько замечала, как он играет с Акали, как резвится, прыгает и бросает незаточенный сюрикен на пару с хохочущей девчушкой.
Однажды, когда Фэй упражнялась в медитативной стрельбе, к ней подошла Хиссо. "Мы хотим поиграть в лесного призрака в южной долине. Идем с нами", – сказала она.
"В южной долине? – Фэй отвела взгляд от мишени и опустила лук. – Майюм это не понравится".
Широкая долина, покрытая густой растительностью, лежала среди россыпи валунов и обветшавших каменных стен. Жители деревни Сюанань предупредили Кинку об опасности: за последние десятилетия в долине сошло несколько крупных оползней.
"Именно поэтому мы идем туда, пока Майюм нет в лагере, – ответила Хиссо. – Представь, как здорово там играть! Пойдем, остальные уже на месте".
Фэй нехотя согласилась: "Ну ладно. Иди, я найду вас попозже. Мне нужно закончить упражнение".
Когда девочка ушла, Фэй сделала глубокий вдох и приняла устойчивую стойку. Она взяла асимметричный лук на несколько ладоней выше нижнего края, чтобы как можно сильнее натянуть тетиву.
Для будущего воина Кинку овладение оружием состояло из двух частей: медитации и боевой практики – нейо и нейяр. Чтобы стать лучницей, Фэй занималась нейо и нейяр с того дня, как ей исполнилось пять весен.
Правда, она ни разу не встречала настоящего врага, который бы жаждал ее смерти, поэтому весь нейяр сводился к охоте на животных и поединкам с наставниками. Чаще всего ее отправляли на стрельбище и велели упражняться в медитации нейо, которую она ненавидела, потому что уже через пару-тройку выстрелов начинала скучать.
Теперь все было иначе. Нейо помогало ей успокоиться.
"Когда у тебя в руках смертельное оружие, первым делом оно заостряет твой ум, – учила ее Майюм. – Успокой свои мысли и сосредоточься на каждом движении".
Фэй подняла лук над головой. Движения ее были выверены и изящны, а вот в мыслях царил беспорядок.
Почему мы не смогли победить Зеда? Рука с луком подалась вперед.
Почему во главе ордена должен быть Шен? Мышцы спины напряглись, тетива лука натянулась.
Что на самом деле произошло в храме в день, когда погиб мастер Кусе? Взрослые никогда об этом не говорят. Они сами-то знают, что там случилось? Натянув тетиву до предела, она на мгновение замерла. В момент наивысшей концентрации лучник должен ощутить истинный дух боевого искусства, но сейчас Фэй ощущала только кипящую ярость.
Пауза продлилась не более полувдоха, затем она отпустила тетиву. Стрела с глухим стуком ударила в край мишени.
Фэй вздохнула и ссутулила плечи.
Мы хранители двух миров, но бездействуем, когда этим мирам нужна наша помощь. Мы просто наблюдаем за звездами.
Она закрыла глаза и прошлась двумя пальцами сначала по луку, потом – по стреле, пытаясь очистить сознание.
"Когда ты держишь в руках это оружие, – говорила Майюм, – "тебе вверяется традиция, передававшаяся воинами-лучниками из поколения в поколение, связывающая их непрерывной нитью священной практики".
Фэй сделала медленный вдох и усилием воли заставила себя не думать об этом. Она сконцентрировалась на своем луке. Ассиметричный. Еще в незапамятные времена лучники Кинку выяснили, что длинный верх делает лук прочнее, а короткий низ позволяет незаметно передвигаться в густых зарослях. Теперь и Фэй, стоявшая последней в череде поколений, оценила мудрость предков.
Поколения воинов-лучников. Непрерывная нить священной практики.
Усмирив мысли, Фэй открыла глаза и подошла к мишени. Она остановилась всего в трех с половиной шагах от цели. Отсюда точно не промахнется. Теперь можно уделить все внимание движениям, отработать их чистоту и изящество.
"Бой – это взаимодействие, – в ее голове раздался голос. – Это всегда диалог".
Фэй узнала голос мастера Кусе, который всегда очень тепло общался с ней и другими детьми. Казалось, это было… очень давно.
Практикуясь в боевых искусствах, воин готовится к сражению с внешним врагом, диалог с которым будет искусно выписан пролитой кровью. Но только вдумчивая медитация может подготовить разум воина к борьбе с врагом внутренним.
Диалог с сотней врагов внутри.
Фэй подняла руки, расслабила их и позволила им опуститься, вновь натягивая тетиву. Она замерла, и водоворот безвременья поглотил ее сознание.
Когда умолкают мысли, начинается диалог души.
Мгновение – и стрела торчит из самого центра мишени.
Фэй вынула из колчана еще одну стрелу, и еще, и еще. Каждый выстрел превосходил предыдущий в изяществе, а ее движения стали воплощением чистого мастерства.
Прежние мысли сменились новыми.
Может быть, взрослые не знают всего на свете.
Может быть, они так же сбиты с толку, как и я.
Может быть, не имеет значения, кто поведет нас, если мы сплотимся, как настоящая семья.
Может быть… сейчас я ничем не могу помочь, чтобы восстановить равновесие. Фэй выпустила последнюю стрелу. И, может быть, это не так уж страшно…
Она еще немного постояла. Все смятение улетучилось, ее разум был спокоен, как лагуна на рассвете. Нечасто она испытывала такое умиротворение.
Солнце стояло в зените, когда она направилась в сторону южной долины. На опушке леса Фэй увидела нескольких послушников, упражнявшихся в нейо. Теперь она чуть лучше понимала, что медитация значит для воина.
Извилистая тропка вела ее к южной долине. Путь был неблизкий. Фэй решила, что не станет играть в лесного призрака, но надо было предупредить ребят, чтобы они не прождали ее до заката.
Фэй удивилась, когда не нашла никого у границы долины.
Она прислушалась, но не различила в кустах ни голосов, ни шорохов. Тишину нарушали только редкие порывы ветра и стрекот цикад.
Что-то не так.
Сняв с плеча лук и вынув стрелу, Фэй начала спускаться в долину. Похоже, люди ушли отсюда много веков назад. Дикие заросли полностью покрыли склон, и только кое-где сквозь лианы и листья виднелись обломки каменных стен.
Девочка волновалась. Она шла, и растения расступались перед ней.
Внезапный свист испугал Фэй. Он донесся из-за каменных руин неподалеку. Оттуда же высунулась голова ученика, который поманил ее к себе и жестом велел молчать.
Фэй пригнулась и быстро пробежала к руинам. Она удивилась, увидев кучку притаившихся учеников. Вид у них был мрачный. Среди них была и Акали. Она стояла под широкими листьями и вела себя подозрительно тихо.
Один из старших мальчиков с тревогой указал пальцем на что-то в низине.
Теперь Фэй тоже их увидела. По меньшей мере двадцать воинов, они только-только вошли в долину. Их руки и ноги покрывали татуировки, изображавшие тигров. Фэй сразу поняла, кто они.
Братство Навори.
"Что будем делать?"
Ученики окружили Фэй. "Нужно предупредить взрослых", – сказал Ксенн, мальчик помладше.
Оми предложил сразиться с непрошеными гостями, но взгляды других ребят, полные сомнения, осадили его. Только у Фэй было оружие. Шансы десяти безоружных учеников против двадцати суровых бандитов вполне очевидны.
Казалось, единственный выход – предупредить послушников, но Фэй почему-то медлила.
"Чего мы ждем? – спросил Ксенн. – Вернемся в лагерь".
"Стойте… – сказала Фэй. – Мы не можем так поступить". На нее устремились недоуменные взоры. Сама Фэй смотрела на воинов, которые медленно приближались. Если позовем послушников, будут жертвы. Это еще сильнее нарушит равновесие.
Не говоря уже о том, что одна мысль о новых потерях в семье Кинку была ей невыносима.
Фэй осмотрелась и приняла решение. "Мы должны сами остановить их, здесь и сейчас".
"Что? Как?" – спросила Акали, изумленно распахнув глаза.
"Мы вынудим их передумать, – ответила Фэй. – Я знаю, что им нужно: они ловят людей и заставляют их воевать с чужеземцами. Значит, они уйдут, если поймут, что здесь никого нет".
"И как мы это сделаем? Спустимся и скажем им?" – съязвил Ядзиро.
"Конечно, нет, – нахмурилась Фэй. – Помните, как мы загнали в засаду серебряного вепря? – все закивали головами. – Поступим так же. Только на этот раз останемся на деревьях, чтобы нас не заметили. Будем кричать серыми совами".
"Дурной знак", – сказал Оми.
"Да, – подтвердила Фэй. – Они тоже родом из Ионии и знают: если совы кричат, значит, эти земли осквернены нечистой магией. Никто не станет здесь жить".
"Но раз они ионийцы, то могут разгадать нашу уловку", – недоверчиво заметила Иза.
"Вот и поглядим, – Фэй посмотрела на каждого ученика. – Если вас поймают, не рассказывайте про лагуну. Просто скажите, что вы заблудились. Они вас отпустят, потому что дети им не нужны". Ее слова были правдой лишь отчасти.
Ученики напряженно закивали.
"Хорошо, тогда расходимся. Забирайтесь по лианам и прячьтесь".
Акали хотела было уйти, но Фэй коснулась ее плеча.
"Акали, ты останешься на земле. У меня для тебя очень важное задание. Уверена, лучше тебя с ним никто не справится", – малышка замерла. Вид у нее был озадаченный. Фэй продолжила: "Но сперва пообещай, что на этот раз ты не станешь безрассудно врываться в наш план".
Акали нетерпеливо кивнула: "Обещаю".
"Если что-то пойдет не так, если совиные крики не остановят братство, беги со всех ног и расскажи обо всем взрослым, – Фэй крепче сжала лук. – Я тебя прикрою. А теперь спрячься где-нибудь подальше и гляди в оба. Не трать силы понапрасну. Возможно, они тебе пригодятся".
"Хорошо", – Акали дрожала от волнения, но ее глаза светились радостью.
Фэй убедилась, что все разошлись по местам, широкой дугой окружив тропу, по которой пойдут чужаки. Пора бы и ей занять позицию.
С насыпи крупных валунов в восточной части долины открывался отличный вид. Оттуда-то она и будет наблюдать.
Если что-то пойдет не так, она расправится с врагами.
Один за другим ученики Кинку обвязались длинными прочными лианами. Лианы отозвались и подняли детей, помогая им быстро взобраться по узловатым стволам деревьев.
Фэй сделала круг, чтобы добраться до теневой стороны насыпи. Крупные валуны надежно скрывали ее от чужих глаз. Она проворно поднялась по склону до самой вершины – огромного плоского камня, с которого вся долина видна как на ладони.
Она поискала взглядом Акали. Не нашла.
"Хорошо", – подумала Фэй. Лежа на животе, она внимательно наблюдала за головорезами, которые подошли вплотную к засаде. Они подняли такой шум, срубая ежевичные и терновые кусты, рассекая заросли высоких трав и все, что попадалось им под руку, что Фэй была уверена: никто не заметит, если она случайно сбросит вниз камень. Наверное, это война их изменила. Они больше не уважают природу – совсем как чужеземцы. Они забыли, что значит быть ионийцем.
Боковым зрением она заметила, что Оми все еще топчется на земле.
Что он делает? Она уставилась на него и жестами велела поторапливаться.
Мальчик судорожно пытался обвязать вокруг пояса дряблую лиану, а головорезы уже перебирались через бурелом в десяти шагах от него. Странно, но ни одна лиана не откликнулась на зов Оми, и ему пришлось карабкаться самому.
Фэй похолодела от ужаса, но вспомнила о запасном плане. Она быстро положила стрелу на тетиву лука.
Бандиты расчищали дорогу клинками, яростно ссекая кустарники и заросли. В долине стояла зловещая тишина, и их громкие проклятия отчетливо долетали до ушей Фэй.
Наконец Оми забрался на дерево и скрылся в листве. Фэй поняла, что все это время не дышала. Она сделала один глубокий вдох.
Мощный, высокий крик разрезал безмятежный воздух.
Несколько воинов остановились, как вкопанные.
Фэй снова подала голос, и долина наполнилась криками, эхом раздававшимися со всех сторон.
Теперь уже все чужаки остановились и напряженно оглядывались. Завязался спор.
"Это место проклято. Слышишь серых сов?"
"Я же говорил: нечего тут искать!"
Грозные воины, шедшие первыми, невозмутимо продолжили путь. Но часть бандитов медлила. Хор зловещих криков не умолкал, пытаясь склонить чужаков к отступлению.
Даже деревья присоединились к жуткой какофонии, размахивая искривленными сучьями и шурша листвой. Несколько воинов испуганно попятились назад.
Получается! Фэй пока не решалась поверить в успех.
Главарь шайки приказал отступать: "Это скверное место. Надо убираться отсюда". Некоторым казалось, будто ветви деревьев тянутся им вослед, и бандиты злобно ломали их изогнутыми клинками.
Когда длинный скрюченный сук треснул и дал оплеуху одному из головорезов, все они бросились наутек.
Фэй неподвижно лежала на камне, не позволяя радости затмить обостренные чувства. Остальные ученики тоже затихли в ожидании.
Когда опасность окончательно миновала, Фэй прыжком поднялась на ноги. "Получилось!"
Ее возглас остался без ответа. Повисла долгая тишина, которую прервал треск.
"Ау!" – Фэй показалось, что в долине потемнело, хотя солнце по-прежнему стояло в зените.
Что-то вывалилось из густой кроны и затрепыхалось в воздухе на полпути к земле. Иза. Глаза выпучены от ужаса, руки прижаты к туловищу и туго стянуты извивающимися лианами, одна из которых заткнула девочке рот.
Еще несколько детей точно так же повисли в воздухе. Двое грохнулись прямиком на землю – благо, кусты смягчили падение. Все еще связанные, они никак не могли избавиться от лиан.
Прежде чем Фэй сообразила, что происходит, долина ожила: толстые стволы деревьев яростно скручивались, сплетаясь в исполинское существо. Кустарники, сорвавшись со своих мест, расползались по древесному скелету, словно обволакивая его лоскутами кожи. Комья земли и обломки камней, застрявшие в корнях, напоминали мышцы. Темные лианы оплели создание сетью пульсирующих вен.
Четырехрукое чудовище, в "груди" которого зиял обломанный ствол, полый и трухлявый, похожий на пустую глазницу или раззявленный рот. По меньшей мере трое детей были наполовину погребены в этом уродливом туловище.
Озлобленный дух. Фэй застыла на каменной плите.
Кинку слышали о подобных случаях в других уголках Ионии. Еще одно следствие безжалостной войны с Ноксусом. Но никто не мог подумать, что такое произойдет здесь.
Должно быть, братство Навори окончательно пошатнуло равновесие, и темные силы из мира духов просочились через прореху между мирами, оскверняя южную долину.
Фэй открыла поясную сумку: в ней девочка хранила волшебный порошок, которым отпугивали злых духов. Первый раз она применяла его в настоящей схватке. На кону стояли жизни ее друзей. Она отогнала дурные мысли и посыпала порошком наконечники стрел.
Медитация нейо укрепила дух Фэй. Оставалось надеяться, что усердные тренировки нейяр тоже не прошли даром, и мышечная память проснется в предстоящей битве.
Оми избавился от лиан и кубарем покатился по сотрясающейся земле. Чудовище протянуло к нему одну из рук, растопырив растительные щупальца, словно извивающуюся сеть. Фэй выпустила стрелу вовремя: корчащаяся ладонь, почти сомкнувшаяся вокруг мальчика, тут же вспыхнула золотыми лучами. Чудовище встало на дыбы, а его рука осыпалась сухой листвой, щепками и пылью.
"Беги! Приведи послушников!" – крикнула Фэй. Оми, не оглядываясь, бросился прочь из долины.
В ушах Фэй пульсировала кровь. Она знала, что как бы быстро Оми ни бежал, послушники будут здесь не раньше, чем через четверть часа. В ее колчане оставалось всего тринадцать стрел.
Как мне задержать это чудовище?
Тем временем исполин вырастил новую руку. С каждой секундной его тело разбухало все больше и больше, вбирая в себя новые волны растений, притягиваемых неведомой силой.
Фэй выпустила еще одну стрелу, тут же натянула тетиву и выстрелила снова, еще до того, как первая стрела достигла цели. Обе они вонзились в чудовище. Его торс лопнул, и ослепительный свет обнажил слои гнилых, похожих на тряпье веток. Дети наконец высвободились из ловушки и упали на землю.
Они помогали друг другу, срывали лианы и ежевичные колючки, липкие от темной смолы. С омерзительным урчанием внутренности монстра взорвались, и во все стороны разлетелись бесчисленные щепки.
Почти все дети уклонились от деревянных когтей, но двое – Иза и Тайдж – попались. Монстр тут же потащил вопящих жертв в свой залатанный рот.
Перед Фэй встал выбор: она могла прикрыть пятерых беглецов, оставшихся на свободе, или попытаться спасти Изу и Тайджа.
Что же мне делать? Секундное промедление – и Ксенн угодил в ловушку. Остальные разбежались, вопя от ужаса.
"Бегите! Все, возвращайтесь в лагерь!" – Фэй спасла Ксенна выстрелом из лука. Теперь она обстреливала щупальца, тянувшиеся за беглецами. Фэй понимала, что жертвует Изой и Тайджем. Они почти полностью скрылись в щербатой пасти чудовища. Девочка стиснула зубы и отвернулась.
И тут она увидела Акали.
Под градом щепок и падающих листьев, мимо разбегающихся детей и зловещих растений, маленькая девочка неслась прямиком к монстру.
Фэй не верила своим глазам. Она больше не понимала, куда ей целиться.
"Э-ге-гей!" – голос Акали эхом прокатился по долине. Она поднырнула под хлыст из оживших лиан, затем перескочила через накренившиеся деревья.
Вокруг сплошное безумие, а Акали по-прежнему бежит. Неуловимая, то нырнет, то перекатится подальше от сучковатых лап. Разъяренный дух обратил все свое внимание не нее, позабыв об Изе и Тайдже, которые повисли подле распахнутой пасти.
"Акали, дурочка! Беги!" – закричала Фэй. Ругая про себя подругу, она встала с каменной плиты и положила на тетиву новую стрелу.
Она знала, что делать.
Акали было очень страшно. Тяжелые корявые ветки тут и там валились с неба, но она продолжала бежать.
Она пообещала Фэй не лезть, пока другие ученики отпугивали злых воинов. В тот план она и не вмешивалась. Но она не обещала стоять в сторонке, пока за другими гоняется спятивший древесный уродец. Теперь Акали следовала зову инстинктов – она должна была спасти друзей.
Акали нашла Хиссо, запутавшуюся в ежевичных сетях. Она пыталась вызволить подругу, когда небо вдруг потемнело. Акали вскрикнула: гигантская ладонь из корчащихся ветвей опускалась прямо на них. Она раздавила бы девочек, не подоспей стрела Фэй.
Полог золотых искр и увядшей листвы осыпался на них. Акали оттащила Хиссо в безопасное место. Она увидела Фэй: та спускалась со скалистого склона, перескакивая с валуна на валун и держа наготове еще одну стрелу. Тогда же Акали заметила ученика постарше, Ядзиро, который рыдал, притулившись в кучке переломанных бревен.
Акали подбежала к нему, на ходу уворачиваясь от беспощадных ударов монстра, и подтолкнула мальчика вперед, пнув чуток пониже спины. "Эй! Беги отсюда!"
Она чувствовала: что-то изменилось. Теперь чудовище всеми изгибающимися конечностями пыталось поймать ее. Значит, пока она не стоит на месте, другие в безопасности.
Прыгая и ныряя, нагибаясь и перекатываясь, Акали становилась все увереннее. Можно сказать, она поднаторела в этой игре. Часть ее – которая не онемела от ужаса – хотела смеяться. Чудовище двигалось слишком медленно. Если бы здесь был Кеннен, он мог бы спокойно есть лапшу, уклоняясь от ударов.
Фэй выпустила еще несколько стрел. Они пролетели по дуге и попали в монстра. В очередной раз его руки мигом рассыпались в труху. Иза и Тайдж упали на землю – два всхлипывающих клубка, оплетенные лианами.
Акали бросилась к ним. Она была в восторге от того, насколько слаженно они с Фэй действуют. Так можно хоть целый день.
Теперь Фэй всегда будет брать меня на задания. А как мама обрадуется!
Все это время долина содрогалась, но сейчас дрожь усилилась. Жуткие корни взбугрили землю. Они грохотали и схлестывались, словно ядовитые змеи, наполняя воздух едкими парами. Акали поморщилась. Вокруг нее выросла высоченная древесная стена, отрезавшая путь наружу.
Ой-ой-ой.
Фэй перескакивала с камня на камень, не теряя Акали из виду. С тех пор, как разъяренный дух начал свою погоню, стрелы Фэй защищали малышку от любой опасности.
Их спонтанный дуэт выиграл время для других. Все, кто мог, бежали из долины.
Но удача могла отвернуться в любой момент. У Фэй оставалось всего три стрелы.
"Акали, уходи, сейчас же!" – Фэй крикнула что есть силы.
Камни под ее ногами ходили ходуном. Сама земля содрогалась в страшных судорогах. Мгновение – и Фэй увидела купол из кряжистых корней, сомкнувшихся над Акали.
Каменный склон, по которому спускалась Фэй, рушился. Раздался грохот, и огромная плита сорвалась с вершины. Чтобы увернуться от нее, Фэй пришлось изловчиться. Она выстрелила на ходу, попав первой стрелой в древесный купол, а второй – в великанский кулак, занесенный над убегающей Акали.
Она не успела выстрелить в последний раз. Не успела увернуться. Каменный оползень накрыл ее.
Оглушительный грохот. Рокот камнепада. Булыжники, словно кулаки, обрушились на нее градом ударов, а потом пришла боль, невыносимая боль, выжигающая все нутро.
Оползень сошел, а дрожащая Фэй так и лежала среди окровавленных валунов. Вкус железа растекался по рту, а жгучая боль усиливалась. Она с трудом разлепила глаза, но разум отказывался принять увиденное.
Сломанный лук. А на месте правой ноги – темно-красное месиво, запятнавшее камни и траву.
Она уткнулась лицом в землю, и сознание покинуло ее.
Акали тянула Изу и Тайджа за ноги – распутывать их времени не было. Они пробирались по вздымающемуся дну долины. Монстр стал еще ужаснее, но Акали не собиралась сдаваться.
"Я больше никогда не хочу никого терять, слышите? – выкрикнула, обращаясь в равной степени к друзьям и самой себе. – Хочу, чтобы мы все остались вместе, навсегда!"
Кошмарный дух леса – массивная, бесформенная громада – гнался за ней, раздирая долину на части.
"Фэй!" – Акали увидела девочку, лежавшую без сознания среди булыжников. О нет, теперь мне придется тащить троих. Стиснув зубы, она пробиралась по распаханной земле к подруге.
"Фэй! Поднимайся! Мы должны…"
Слова застряли у нее в горле.
"Фэй…" – Акали застыла. Все ее мысли вмиг улетучились.
Нечеловеческие вопли Изы и Тайджа вывели ее из оцепенения. Она обернулась – и увидела разъяренного древесного духа, возвышавшегося прямо над ними.
Никакого оружия. Трое беззащитных друзей. Акали посмотрела на чудовище пустым взглядом, сжав в ладошке маленький кулон в виде куная.
Шишковатая рука протянулась к девочке. Не успела она шевельнуться, как на исполинский кулак обрушился шквал метательных ножей. Засверкали всполохи. Полетели щепки. Акали и подумать не могла, что монстр может взвыть, но он взвыл: из дупловатого нутра раздался неистовый рев.
На изувеченную древесную руку приземлилась тень.
"Мама!" – Акали широко распахнула глаза.
Майюм пронеслась по хлипкому мостику из щепок. Дух попытался размозжить ее, но та сделала сальто, изогнулась изящной дугой и молниеносным движением запястий метнула в противника смертоносные кунаи. Под ударами зачарованных клинков руки гиганта лопнули, наводнив воздух древесной пылью. Майюм ловко приземлилась на макушке лесного духа.
Воздух вокруг Акали затрещал, как во время грозы. Из ниоткуда появились багряные молнии. Они сомкнулись кольцом вокруг монстра и рябящими волнами побежали к центру круга. Мгновение – и великана разрубило пополам.
Но его это не остановило. Дух оправился. Тогда Кеннен атаковал его зарядами молний, а Майюм высоко занесла призрачную косу, широко размахнулась и отточенным движением рассекла монстра сверху донизу.
Южная долина затихла.
Акали охватило благоговение. Был монстр – и нет его. Остались только кучки разлагающихся растений, сочащихся гнилью. И все же некоторые веточки слабо подрагивали…
"Это еще не конец."
Акали оглянулась, чтобы посмотреть, кому принадлежали эти слова. Вперед вышел человек в маске. Он вынул из-за спины клинок. От оружия исходила таинственная энергия, а его свечение завораживало. Майюм и Кеннен расступились, уступая ему дорогу.
"Шен!" – обрадовалась Акали.
До нападения Зеда Шен не раз рассказывал девочке ионийские легенды о героях прошлого. Но в глазах Акали он сам был героем. Она мечтала помогать ему, когда вырастет, как ее мать помогала мастеру Кусе.
Новый предводитель ордена Кинку поднялся на холм, сложенный из останков чудовища. Над ним возникла мерцающая расщелина, на миг исказившая реальность, и Шен исчез.
"Куда он делся?" – спросила Акали.
"Он отправился в мир духов, – Кеннен сделал сальто и приземлился рядом с девочкой. – Это изувеченное создание может восстанавливать свой материальный облик сколь угодно долго, пока в другом мире живет злой дух. Шен позаботится об источнике, который его питает".
Майюм направилась к ученикам. Сердце Акали сжалось: она вспомнила, что случилось с Фэй.
Лицо Майюм не выражало ровным счетом ничего. Она опустилась на колени рядом с девочкой, лежавшей без сознания.
Очень… Больно…
Фэй очнулась. Она лежала на циновке в хижине. Рядом с ней, свернувшись клубочком, спала Акали. Было светло, и снаружи доносились обрывки разговора.
Фэй попыталась сесть. Она увидела свою ногу. Часть ноги, перевязанную до колена. Ниже ничего не было. Ей казалось, что это страшный сон. Она чувствовала, как разрушительная боль внутри нее пытается вырваться наружу, и только неверие в то, что все это взаправду, ее сдерживало.
Фэй тихо всхлипнула.
"Мастер Майюм, мы точно это видели! – до хижины долетел слабый детский голос, похожий на голос Тайджа. – Она спасла нас. Сама".
Фэй посмотрела в окно. Майюм стояла перед старым храмом, скрестив руки на груди, и слушала учеников.
"Она бегала так быстро, – рассказывала Иза. – Дух не мог ее поймать!"
Фэй попробовала повернуться. Бедро тут же пронзила острая боль, и она чуть было не потеряла сознание.
"Фэй", – Акали села, потирая глаза ладошками.
Фэй выдержала паузу, а потом прошептала, опустив голову: "Зачем ты полезла? – она сжимала пальцами край одеяла и старалась дышать как можно медленнее, чтобы больше не проронить ни всхлипа. – Почему ты не убежала, когда я тебе сказала?"
"Фэй…" – Акали попыталась похлопать ее по руке.
"Не трогай меня! – закричала Фэй. – Это ты во всем виновата!"
Акали попятилась.
"Оставь меня в покое!" – прошипела Фэй. Весь яд, разъедавший ее изнутри, вышел наружу. Она взглянула на Акали. Лицо девочки выражало искреннее недоумение и обиду.
Фэй замялась. Она не успела сказать ни слова больше: Акали выбежала из хижины – нырнула в проем, где стояла Майюм, наблюдавшая за девочками.
Майюм опустилась на колени у циновки. Глаза ее блестели. "Шен нашел нас, как только ощутил волнение в мире духов. Мы сразу же бросились в южную долину, но опоздали… Боюсь представить, что могло бы случиться, если бы он не поднял тревогу".
Как же больно… Фэй попробовала выпрямиться, но мужество стремительно ее покидало.
"Ученики рассказали мне, что случилось, – продолжила Майюм уже спокойнее, приподняв подбородок. – Ты отпугнула бандитов из братства. Предотвратила серьезный конфликт".
Глаза Фэй медленно наполнялись слезами. Она из последних сил держала осанку, как подобало ученице в присутствии мастера.
"Ты отважная девочка, – сказала Майюм, – и ты постигла путь Кинку".
Какая теперь разница? Губы Фэй дрожали. Она знала, что все кончено. Майюм наверняка вынесла вердикт: на этой ученице поставлен крест. Все обучение оказалось напрасным. Все мечты разрушены. Она уже никогда не станет послушницей и никем другим, кроме обузы для ордена.
"Прости. Прости меня. Я… – запнулась Майюм, – это мое дурное влияние. Насчет Шена. И всего остального".
Фэй не понимала, почему наставница, лучшая, о которой можно было только мечтать, так говорит. "Мастер Майюм, это я подвела вас".
"Нет, – ответила Майюм надломленным голосом, – нет, не подвела. – Она взяла Фэй за плечи и заглянула в ее глаза. – Ты будешь ходить. Если ради этого нам придется перевернуть вверх дном всю Ионию и другие земли, мы это сделаем. Под руководством Шена мы с Кенненом – весь наш орден – найдем способ. Я продолжу тебя обучать, пока ты не станешь лучницей, каких еще не бывало в истории обоих миров".
Слезы затуманили взгляд Фэй, и на мгновение она забыла о боли.
Майюм осторожно баюкала Фэй в объятиях, которых девочка была лишена долгие годы.
Тогда всхлипы Фэй перешли в рыдания. Она больше не сдерживала себя.
Акали стояла в дверном проеме. Она смотрела в сумрак хижины, туда, где наставница и ученица сжимали друг друга в объятиях.
Она не могла вспомнить, когда мать в последний раз так ее обнимала. Акали развернулась и пошла в лес, сжав в ладошке кулон в виде куная. По щекам ее струились слезы.Примечания[]
| Сюжетные события |
Случайные рассказы: Случайные видео: Случайные комиксы: | |
|---|---|---|
| Календарные события |
Ежегодные
Прочие
| |